Я не скажу, что знаю все, что будет.
Я просто видел сотни судеб, чей ствол — сломлен, срублен.
Я видел, как уходят люди; видел, что их губит.
Хоть не скажу наверняка, что знаю всё, что будет.

Э, а ну, иди сюда, паскуда!
А че ты думала, овца, я целоваться буду?
Стаканы где, мразь, по хлебалу — хлясь!
Если я бухой, ты в курсе — под удары не подлазь.

Хе-хе, ты че ревешь-то, шлюха?
За мой счет, считай живешь, — верно говорит Илюха.
Маринка, сука, — леща лови-ка в ухо.
Это же я так, любя, — чисто для скоростухи.

Ты чё так долго там, где ты ходишь, в натуре.
Маму драл, на кой хер я женился на дуре.
Видимо сам дурень, рядом сядь по культуре.
Че ты, мля, давай споем, оп, «тури-рури».

Сигаретный дым под облака, незаметно Джин обнял бокал.
И медленно поймем — мир не для нас.
Сигаретный дым под облака, беззаветный мим менял расклад.
И медленно поймем — мир не для нас.

Мариночка, Марина, проснись, милая!
Поговори со мной! Давай, поговори, любимая.
Ты только не молчи….
Открой глаза, через минуту тут будут врачи.

Меня не оставляй ты только.
Хочешь апельсин? Вот возьми, три дольки.
Колька, Коля, сынок, иди-ка в комнату.
Мама отдохнуть прилегла, а ну, бегом давай.

За жизнь иную я не дал бы и рубля.
Жизнь — это танец, да, но явно не медляк.
На сердце тихо опустилась серая тля.
И все сложилось — мыло, веревка, петля.

Я не скажу, что знаю все, что будет.
Я просто видел сотни судеб, чей ствол — сломлен, срублен.
Я видел, как уходят люди; видел, что их губит.
Хоть не скажу наверняка, что знаю всё, что будет.

Сигаретный дым под облака, незаметно Джин обнял бокал.
И медленно поймем — мир не для нас.
Сигаретный дым под облака, беззаветный мим менял расклад.
И медленно поймем — мир не для нас.